Известный музыкальный продюсер Николай Кружилин застрял в собственном унитазе. Не целиком, конечно, а только определенной частью тела. Такое, к сожалению, редко, но случается. Особенно с тучными людьми, которые спортом не занимаются, а только веселиться любят — пиццу, сухарики, чипсы. Застрянут — а силы в руках, чтобы на что-нибудь опереться и поднять своё застрявшее тело у них не хватает.
Вот Кружилин именно так и застрял. Пошёл по обыкновению после двух коробок пиццы в туалет. Сидел долго, а потом почувствовал, что встать уже не может.
И так и этак ёрзал, ничего не помогает, только ещё глубже некоторыми частями проваливается и сильнее застревает. И поручней, главное, никаких не предусмотрено на этот случай. Впервые это с ним.
«Ладно, — думает, — хорошо, что выходной и никуда не опаздываю, позвоню 112, помогут, не я первый».
И как только «не я первый» подумал, так сразу звонить перестал.
Вспомнил, как с его коллегой подобное случилось: застрял тот в поезде, и как над ним потом во многих СМИ смеялись и до сих пор посмеиваются.
«Нет, — думает Кружилин, — мне такая слава ни к чему. Позвоню кому-нибудь из друзей, кому не стыдно. Друзей у меня много. Полторы тысячи контактов. Без женщин около двухсот пятидесяти будет. В Москве из них наверняка не меньше сорока. Сейчас кому-нибудь самому близкому позвоню».
И в эту секунду — бывают такие совпадения — самый близкий, Саша Засурский, позвонил сам!
— Алё, Николай, привет!
— Привет, как раз о тебе думал.
— Николай, я по делу, — перебил Засурский. — Ты не мог бы мне одолжить на пару месяцев пятьсот тысяч? Очень нужно.
— Аллё, аллё, Саша, не слышу тебя! Я не в Москве. Тут связь плохая. Аллё, аллё! — Кружилин повесил трубку и вздохнул.
Нужно звонить кому-нибудь другому. Однако другие самые близкие друзья, Пётр и Дима, не взяли трубку. А Матвей вообще оказался недоступен.
«Позвоню-ка я Вадику, — подумал Кружилин. — Он всегда на связи. Но он же, сволочь, расскажет потом всем. Он же не умеет держать язык за зубами. Я ему в прошлом месяце песню новую показал и просил никому не рассказывать. А он на следующий же день всем разнёс».
«Семён тоже сорока, особенно когда выпьет. А пьёт он почти каждый день».
«Борис прям рад будет. У него со мной давний спор. Он прям специально всем расскажет. Может, и присочинит чего».
«Иван — зубоскал. Другим, может, и не расскажет, но сам меня заклюёт. Николай-из-толчка-вылезай — так и будет звать».
Так Николай перебрал почти всю мужскую часть записной книжки. И оказалось, что звонить почти некому. Знакомые мужчины были либо конкурентами, либо болтунами, не умеющими держать язык за зубами.
Последний в списке – школьный приятель Яша — не был ни тем, ни другим.
— Яша, привет. Это Николай. Я попал в сложную ситуацию. Очень нужна твоя помощь. Ты можешь прям сейчас ко мне приехать? Я тебе открыть не смогу, ключ у консьержа.
— А что случилось? Где ты сам будешь? — спросил Яша.
— Понимаешь, я застрял в туалете, не могу выйти. Не могу встать с унитаза. Нужна твоя помощь. Больше просить некого.
— Ты что, прикалываешься? Сам позвони или я позвоню в МЧС, не волнуйся, минуточку. — Яша был простой работяга и не понимал всех тонкостей сложившегося положения.
— Нет, Яша, стой, не звони! Я сам разберусь, потом перезвоню. — Николай повесил трубку и призадумался.
В эту минуту скрипнула входная дверь, и в квартиру вошла домработница Дарья Степановна. Женщина шестидесяти семи лет, крепкого телосложения, в молодости мастер спорта по метанию ядра.
— Дарья Степановна, это вы? — закричал из туалета Кружилин.
— Я, Николай Егорыч, что случилось?
— Не могу встать с унитаза, откройте, пожалуйста, дверь, помогите.
Домработница без лишних слов спасла Кружилина.
Ещё через полчаса чистый и сухой Кружилин отпустил Дарью Степановну домой и встал пить чай. Потому что сидеть он больше не мог.
«Воистину, друзья познаются в туалете», — подумал Кружилин.
