Все знают, что такое «социальный лифт». Это когда люди «из низов» могут продвинуться по социальной лестнице наверх. Но мало кто знает, что автором этого выражения является голодецкий городничий Феофил Евграфович Пузыньков. Вот его история.
В 18XX году в Голодце проездом побывал столичный чиновник — граф Павел Петрович Тонкоруков — человек обхождения деликатного, но принципов очень твёрдых. Мягко стелет, да жёстко спать. Из экипажа сразу без предупреждения к городничему.
— Феофил Евграфович, до столицы жалобы доходят — говорят, у вас знать захватила все ключевые посты, все торговые предприятия. В особенности, как говорят, ваши родственники. А простым мещанам, кои не ваши родственники, никакой возможности проявить себя, выдвинуться нет.
— Что вы, ваше сиятельство, драгоценный Павел Петрович, кто такое сказал? Наговаривают… народец… завистливый. Не ценит моего попечительства.
Я вам сейчас пример приведу, чтобы вы сами убедились, что это совсем не так.
Недавно… один из мещан, из самых низов… Семён Горбушкин… Предприятие организовал…
— Извольте, Феофил Евграфович. Поведайте нам сию историю, — подчеркнуто вежливо, но с иронией сказал Пётр Петрович.
— Открыл пункт проката собак. Идея оригинальная.
Те семьи, которые не могут прокормить своих собак, но любят своих питомцев и хотят продолжить с ними общение, сдали их Горбушкину в его питомник — пункт проката.
И теперь, когда они хотят пообщаться со своими питомцами, то идут в питомник, платят небольшие деньги и общаются. Также и другие горожане, у кого нет собак, но они хотят своих детей развлечь или сами с собакой погулять, идут и за те же небольшие деньги гуляют. И всем это выгодно.
Владельцам собак не нужно уже их кормить. У кого собаки нет, может в аренду взять. А Горбушкину и на содержание собак хватает, и на прокорм своей семьи тоже.
А вы говорите, всё захвачено. Если человек с талантом, то он всегда сможет заработать. А мы поддержим.
— Хорошо, Феофил Евграфович. Но такой Горбушкин у вас один. Этого очень мало. Люди не видят перспектив.
— Почему не видят? Почему один? Мы его портреты размножили. Все тумбы в городе обклеили: «Владелец собачьего приюта Горбушкин» и снизу — «Голодец — город возможностей».
И потом, не только он. Сыровар у нас еще есть, зять мой.
— Зять? Ваш родственник?
— Я говорю — ЗА ТЬМОЙ всегда следует рассвет. Голодец — город рассвета.
— Ну что ж, рассветайте, Феофил Евграфович. Через три месяца снова буду у вас. К этому времени хочу видеть не менее десяти новых молодых предпринимателей. И не ваших родственников.
Через три месяца, как раз во время второго визита Тонкорукова, Феофил Евграфович экстренно слёг в больницу под строгий карантин. Как он сам сказал доктору — «инфлюэнца».
Пообщавшись с заместителем городничего — уездным полицейским начальником, который на все вопросы сиятельного гостя тянулся в струнку и словно на плацу отвечал «Не могу знать, ваше сиятельство, Феофил Евграфович — он один всё ведает, всё знает», — Тонкоруков сел в экипаж и велел кучеру свернуть с Мымринского тракта и покатать его немного по городу.
Голодец поразил Павла Петровича ещё большей нищетой и запущенностью. Остановившись у городских бань, Павел Петрович обратился к дремавшему сторожу.
— Скажите, сударь, а как в вашем городе обстоят дела с экономикой?
— Ась? — сторож приоткрыл глаза и, увидев перед собой знатного господина, вскочил по стойке смирно, уронив при этом бердыш. — Ась?
— Я говорю, богато ли люди живут в городе?
— А как же, ваше высокоблагородие, — к сторожу вернулся дар речи. — Богато. Особенно, как вы сказали, отец наш, Феофил Евграфович, и родные его. Очень богато живут.
— То мне и самому известно, а как насчет мещанского сословия? Есть ли какие предприятия? Мне говорили, что у вас в городе есть питомник мещанина Горбушкина.
— Закрыли питомник, ваше высокородие, в прошлый четверг как раз.
— Отчего же? Говорили, выгодное предприятие.
— У нас, ваше превосходительство, — сторож не знал, как именно нужно обращаться к знатному господину, — цена на муку очень выросла. Который шурин, отца нашего, Феофила Евграфовича, Мукомолов (ставший потом Мукомоловым-Рублёвым-Богатовым, см. рассказ «Потерянная фамилия». — Прим. автора), сказал, что у каких-то Стерлингов фунты подорожали, поэтому и мука у нас тоже. Тогда некоторые в приют к Горбушкину детей своих понесли. Говорят, пусть у вас живут, а мы иногда будем приходить и за денежку небольшую с ними общаться. А сами прокормить их не можем.
— А что же Горбушкин, взял детей?
— Какое там. Хватит с меня этого, говорит. Вчера собак, сегодня детей, завтра родителей, а потом сами в приют переселитесь? Мне своих детей кормить нечем.
— Ну что ж, спасибо, — Тонкоруков протянул сторожу серебряный рубль, сел в экипаж и в задумчивости покинул город.
На выезде, сразу за сыроварней, стояла тумба с нарисованным плакатом: «Владелец собачьего приюта Горбушкин» и снизу — «Социальные лифты для мещан. Голодец — город рассвета и возможностей».